Я не хочу включать свет, и даже не собираюсь раздеваться. В чем есть, не снимая сползающего шарфа и громоздких ботинок, пробираюсь на ощупь по лабиринту нашей комнаты, мимо двухъярусной кровати, столов, тубочек, этажерок… к тебе.

Дрожащей от волнения рукой дотрагиваюсь до любимого изгиба, и чувствую прохладную, знакомую гладкость, любимые трещинки дерева под подушечками пальцев… провожу ладонью по струнам… и ты отзываешься глухим звучанием, похожим на хриплый стон. Я бы сказала, что между нами нечто большее, чем интимная, сокровенная связь. Между нами недоступное и недостижимое ни для кого взаимопонимание. 

Я сжимаю гриф крепче и прижимаю тебя к себе. Я знаю, ты уже чувствуешь, о чем будет разговор… и стоит пальцам лишь слегка обозначить нужный аккорд, как ты уже звучишь, поешь и плачешь, пронизывая меня насквозь, и натяжение моей души становится продолжением твоих напряженных в порыве струн. И я больше не могу остановиться.

И я совсем не чувствую боли в пальцах. И не воспринимаю времени. Не существует ничего, кроме твоего голоса и нашей общей тоски. Нашего общего на двоих одиночества, разрывающего на куски пустоту равнодушных бетонных стен. 

Эта музыка, как морфий, проникает в мои струны и гонит по ним обезбаливающую мелодию. Заставляет очнуться от апатии и одновременно погрузиться в волшебство эйфории, забывая о том, что тревожит, угнетает, давит...

Моя гитара. Мой друг. Мое отражение. Мое одиночество.

И я не знаю ничего, что бы настолько понимало и чувствовало меня… как ты.