Я знала, таких ночей бывает очень немного, поэтому отчаянно старалась запечатлеть стены цвета крема-брюле, среди которых я уже больше не окажусь, тысячи ног, сваленных друг на друга в пирамиду, запах мокрой листвы, доносимой ветром в открытое настежь окно, прохладу ламината на кухне, ощущаемую через джинсы, отчаянные движения пальцев по грифу отвратительно звучащей гитары и это почти осязаемое ощущение чего-то непередаваемо теплого, мягкого, струющегося и звенящего, как наши голоса.

Так забавно случай свел в одной кухне таких разных людей, как мы. На один неуловимый момент наши хаосные кривые стянулись в одну общую точку с тождественными координатами места и времени… и снова разлетелись кто куда. Мы даже не узнаем и не вспомним друг друга, если случайно встретимся на улице.

Гитара кочевала из рук в руки, и я старалась как можно дольше растянуть на своих пальцах ощущение грубости ее струн. Как оказалось, девушки в дружбе с гитарой у них нечто невероятное и весьма ценное.

Мне также нравится, что история моих песен не пересечет границу этой ночи. Она так и останется точкой на координатной поскости событий без каких-либо дальнейших лучей.

Мы пели все вместе, я пела одна, мы пели в два голоса. Тем временем ночь теряла свою вязкую густоту, в небе появлялись седые просветы… А я чувствовала себя одновременно абстрированной от всего на свете и счастливой.